С неподражаемым Шерлоком Холмсом доктор Уотсон и читатели знакомятся в повести «Этюд в багровых тонах». Для представления одного из родоначальников популярной ныне семьи детективов Конан Дойль избирает знаменательную сцену. Холмс ликует, хлопает в ладоши, как ребенок, заполучивший новую игрушку. И все потому, что в тот день он нашел, наконец-то, реактив, который осаждается только гемоглобином (пигментом крови). Бескрылый доктор Уотсон считает нелепым столь бурное проявление радости по такому незначительному, с его точки зрения, поводу. А обычно немногословный Холмс продолжает извергать поток слов:
- Господи, да это же самое практически важное открытие для судебной медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете, что это дает возможность безошибочно определять кровяные пятна?
Уотсон не понимает. Тогда Шерлок Холмс демонстрирует ему новую реакцию и, блестя глазами, заключает:
- Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему. Человека начинают подозревать в убийстве, быть может, через несколько месяцев после того, как оно совершено. Пересматривают его белье или платье, находят буроватые пятна. Что это: кровь, грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще что-нибудь? Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему? Потому что не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!
С тех пор прошло около девяноста лет. Судебная медицина выросла из пеленок, в которых пребывала во времена великого индивидуалиста. Сегодня она вооружена всеми современными методами исследования. У нее на службе эмиссионный и абсорбционный спектральные анализы, иммунологические реакции, рентгенология и электрография, математический анализ. Судебная медицина ищет методы идентификации личности с помощью определения макро- и микроэлементов в органах и тканях человека. Я уже не говорю о работах, направленных к индивидуальной диагностике крови. Но и сегодня, как двадцать, сорок, шестьдесят лет назад, раскрытие преступлений все еще только приближается к точной науке, и затруднениям нет конца.
Тем более трудно было понять - разве что гадать? - о чем говорят те или иные вещественные доказательства во времена Достоевского...
История Карамазовых относится, по всей вероятности, к концу сороковых годов прошлого века. Тогда уже существовали первый устав судебной медицины и «Правила для врачей при судебном осмотре и вскрытии мертвых тел» (подобная практика повелась еще с выхода Военного устава Петра 1). В составлении их участвовали видные деятели русской медицины, профессора Медико-хирургической академии и Медицинского совета, в частности, И. В. Буяльский, А. С. Громов и А. П. Нелюбин. В 1829 году устав и правила вышли отдельным изданием и были разосланы всем городским, уездным врачам и врачебным управам. Однако, хотя в штате Медицинского департамента имелись два специалиста по химическому и химико-микроскопическому исследованию крови, волос и т. д., в документах речь шла лишь о вскрытии трупов, что и сделал в романе Варвинский. И ни слова об экспертизе вещественных доказательств, хотя бы пятен, похожих на следы крови. Ни слова, несмотря на то что кровь - один из самых частых «спутников» преступлений, может как никакое другое вещественное доказательство определить виновного, научись мы разбирать ее «письмена». Это всегда понимали криминалисты.
Первая более или менее достоверная проба для доказательства кровавой природы пятна была предложена в 1853 году. Красящее вещество крови - гемоглобин - в результате определенной обработки пятна кристаллизовалось; эти кристаллы изучали под микроскопом.
В 1866 году московский врач И. Ф. Клейн впервые обосновал спектроскопический метод исследования пятен, похожих на следы крови. Впоследствии он даже приобрел известность как лучший в Москве эксперт по вещественным доказательствам.
Что такое спектр - известно. Его видимую зону наш глаз воспринимает в виде семи цветов - красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового. Если между источником электромагнитного излучения и спектральным прибором поместить какое-либо вещество, способное поглощать волны света определенной длины, то на фоне такой разноцветной радуги образуются темные полосы. Это и есть спектры поглощения, характерные для вещества, помещенного на пути излучения.
Кровь дает спектры поглощения за счет содержания в эритроцитах гемоглобина. Со временем, а также под действием кислот, которые «вырывают» из гемоглобина белок и железо, он переходит в гематопорфирин. Это соединение, как и его предшественник, также обладает специфическим спектром поглощения.
Реакцию на гематопорфирин в 1881 году впервые предложил для определения следов крови в пятнах другой русский врач, Г. В. Струве.
Наконец, еще в 1870 году врачебные отделения были снабжены микроскопами, а в штат введена должность фармацевта, которому под руководством врачебного инспектора или его помощника поручалось проведение химических и химико-микроскопических исследований.
Профессор Гвоздев, о котором мы уже говорили, в одной из своих работ писал: «Кровяные пятна дают возможность в настоящее время (1892 год.) почти с положительностью отвечать: 1) что данное пятно кровяное; 2) что кровь эта принадлежит или млекопитающему животному или нет и 3) что данное кровяное пятно есть недавнего, давнего и очень давнего происхождения».
Однако и к этим словам, уже не литературного героя, а уважаемого ученого, основателя известной в России прошлого века Казанской школы судебных медиков, откуда вышла первая отечественная диссертация по судебно-медицинской гематологии, также приходится отнестись с сомнением. И не только потому, что даже в наши дни эксперты остерегаются давать категорическое заключение о сроках происхождения пятен крови, а реакция для определения видовых различий ее впервые была открыта в 1902 году. Сомнения неизбежно должны возникнуть, когда, перелистав несколько страниц составленного Гвоздевым «Систематического перечня судебно-медицинских данных в практическом преимущественно применении их к общественным потребностям», мы познакомимся с некоторыми его рекомендациями.
В частности, чтобы найти следы крови на вещественном доказательстве, профессор всерьез предлагает «потирание пятна белым носовым платком, смоченным каплею слюны,- на платке почти всегда останется красно-бурое окрашивание». Определить, кому принадлежит кровь, можно, «если часть пятна растворить в воде и раствор прокипятить... Получится сероватый сверток, который у немлекопитающих плотный, у млекопитающих - разбросанный...» Наконец, о времени происхождения пятна позволяет судить степень легкости его растворения в воде и т. д.
Слабость прошлых научных методик станет особенно понятной, если сравнить их с нынешними. Взять хотя бы методы определения наличия крови. К настоящему времени они прошли длинный, но все еще не завершенный путь от ненадежных химических проб, через доказательные микрокристаллические реакции, к более чувствительному абсорбционному микроспектральному анализу.
Химические реакции для определения наличия крови в подозрительных пятнах сегодня применяют разве что на месте происшествия. Корочку запекшейся жидкости, подозрительной на кровь, или участок запачканного материала кладут на предметное стекло, размягчают или расщепляют и накрывают покровным стеклом. Между двумя стеклами впускают раствор уксусной кислоты, а затем препарат помещают под микроскоп.
Слабый раствор уксусной кислоты вначале разрушает тела форменных элементов крови - эритроцитов и лейкоцитов - и лишь затем «принимается» за ядра. На этом-то и основан принцип различения крови немлекопитающих от крови млекопитающих и человека: ядра имеются только в эритроцитах первых. Поэтому судебно-медицинский эксперт, увидев в окуляре микроскопа бесструктурную массу, на фоне которой будут заметны только единичные ядра лейкоцитов, получает право говорить о том, что в подозрительном пятне - кровь человека или млекопитающих. Глыбки крови немлекопитающих под микроскопом довольно быстро становятся зернистыми за счет выдержавших натиск уксусной кислоты ядер эритроцитов.
Более доказательны микрокристаллические реакции на кровь. Они основаны на том, что под воздействием некоторых химических реактивов, например ледяной уксусной кислоты или хлористого натрия, в осадок выпадают кристаллы солянокислого гемина или гемохромогена с характерными свойствами.
Наиболее чувствительный, специфичный, быстро и легко выполнимый в лаборатории метод установления наличия крови - микроспектральный анализ. Если участки розово-красного или желтоватого цвета в пятне на вещественном доказательстве образованы кровью, то после соответствующей обработки препарата в желто-зеленой части спектра возникают две характерные темные полосы поглощения. Это - сигнал гемохромогена, то есть крови.
Когда эксперт подозревает, что пятно образовано давно, успело подвергнуться гниению или действию высокой температуры, он обрабатывает препарат таким образом, чтобы получить спектр поглощения гематопорфирина. Подтверждением этого будут две темные полосы поглощения - узкая и широкая - в оранжево-желтом и желто-зеленом участках спектра.
Но, оказывается, и это не предел. Уже существует метод определения наличия крови после глубоких разрушений гемоглобина и даже в золе. А в лабораториях разрабатывается наиболее совершенный способ эмиссионного микроспектрального анализа.
Еще сложнее было во времена Достоевского ответить на вопрос, кому - человеку или животному - принадлежит кровь на том или ином предмете.
...9 ноября 1850 года за Пресненской заставой, близ вала, окружавшего Ваганьковское кладбище, было найдено закоченевшее тело еще молодой, красивой и нарядной женщины. То была француженка Луиза Симон-Деманш, любовница известного московского барина, впоследствии выдающегося драматурга А. В. Сухово-Кобылина. В его флигеле на Страстном бульваре, где он проживал при большом доме своих родителей, во время обыска обнаружили много пятен крови. Их появление обвиняемый объяснял следующим образом.
Пятна на стене могли произойти от того, что проживавшая недавно во флигеле его тетка Жукова ставила пиявки своим двум больным дочерям, что камердинер его подвержен кровотечению из носа; наконец, кровавые пятна в сенях и на крыльце могли произойти «от поваров, которые в сенях прикалывали живность для стола».
Подтвердить или опровергнуть эти показания могли только врачи. Однако Медицинская контора не сумела определить химический состав пятен на полу и стенах комнаты «по причине незначительности того вещества, из которого эти пятна состоят». После физического и судебно-химического исследования пятен в сенях удалось лишь установить, «что крововидные пятна, находившиеся на кусках дерева, состояли из ссохнувшейся крови». На вопрос, человеческая ли кровь на кусках дерева и когда пятна появились, врачи ответить не смогли: «Решение этих вопросов лежит вне границ, заключающих современные средства науки».
Эти границы пытались раздвинуть различными способами. Одни предлагали воздействовать на кровь серной и фосфорной кислотами, вторые - сжигать кровь и исследовать химический состав золы, третьи - получать кристаллы гемоглобина и по форме их различать кровь человека, собаки, кошки, лошади, свиньи, овцы, быка и других домашних животных. К сожалению, все эти методы были недостаточно научно обоснованными, субъективными в оценке результатов и поэтому - неудовлетворительными.
...Последний год прошлого века. Париж. Пастеровский институт. В лабораторию знаменитого И. И. Мечникова приезжает новый сотрудник, молодой выпускник Петербургской военно-медицинской академии Ф. Я. Чистович.
Последний год прошлого века совпадает с четырнадцатым годом научного спора двух выдающихся ученых, за которым внимательно следят биологи всего мира. Мечников и П. Эрлих ведут спор о природе иммунитета.
Миллионы лет эволюции длится жестокая борьба живых существ за выживание, за существование. Вопрос - кто кого - решается в противодействии белков: своих и чужеродных. Способность организмов защищать постоянство внутренней среды от посягательств чужеродных белков, например болезнетворных микробов,- это и есть иммунитет. Мечников доказывает, что за проявления его ответственны клетки крови. Эрлих ту же роль отводит жидкой части крови - плазме и сыворотке.
Спустя несколько лет после того как Чистович приехал в Париж, спор двух знаменитых ученых завершился их общей победой. Оба оказались правы, и оба были удостоены высшего научного признания - Нобелевской премии.
Но в 1899 году до финиша было еще далеко. В общей проблеме института молодому сотруднику поручили изучать иммунологические свойства белков животного происхождения.
Чистович работал с сывороткой угря. Он вводил ее кроликам, собакам, лошадям, морским свинкам и голубям. Сыворотка угря для этих организмов, равно как и для любого другого, была чужеродным белком - антигеном. В ответ на его вторжение в них вырабатывались мощные средства защиты - антитела. Это и установил ученый.
Он смешивал сыворотки иммунизированных животных с сывороткой угря и наблюдал, как мутнеет прозрачный до этого раствор, как на границе их соприкосновения образуется осадок - преципитат. Осадок не появлялся, когда ученый брал сыворотку животных, не «знакомых» с белками угря. Так Чистович доказал, что наблюдаемый им феномен относительно специфичен, то есть возникает только между сывороткой и именно ее антисывороткой; осадок, помутнение были видимым результатом столкновения антигенов с их «личными» антителами. В дальнейшем ученый заменил сыворотку угря лошадиной. Результаты данной серии опытов также подтвердили специфичность такого взаимодействия, названного реакцией преципитации или, иначе, осаждения комплекса «антиген - антитело». В том же году Чистович опубликовал в Микробиологическом журнале Института Пастера свою статью «Учение об иммунизации сывороткой угрей».
В то время ученого интересовала «чистая» иммунология. Но, как бывает нередко, открытие в одной области науки быстро нашло себе достойное применение и в других областях.
В 1900 году специфичность «сывороточной пробы» привлекла внимание немецкого судебно-медицинского эксперта П. Уленгута. Он решил приспособить реакцию преципитации для нужд криминалистики с целью определения человеческой крови на вещественных доказательствах. Достигнуть этого теперь оказалось весьма просто.
Одной группе кроликов эксперт вводил кровь человека, другой - бычью. В сыворотке животных первой группы накапливались антитела против человеческих антигенов, в сыворотке животных второй группы - против антигенов быка. Каждую сыворотку Уленгут испытал с раствором крови человека и восемнадцати видов животных и птиц. Как и следовало ожидать, обе сыворотки оказались достаточно специфичными: они «узнавали» только «своих». То есть если сыворотку, содержащую антитела против антигенов человеческой крови, смешать с раствором крови любого животного, то никакого «сражения» между ними не произойдет, и растворы останутся прозрачными. Уже в 1901 году Уленгут блестяще применил новый метод для исследования вещественных доказательств зверского убийства.
«Это свойство,- впоследствии писал об открытии Чистовича Мечников,- было с тех пор (с 1899 года) подтверждено и изучено несколькими наблюдателями, которые, кроме того, применили его для определения человеческой крови в судебно-медицинских исследованиях».
Реакцией преципитации заинтересовались и в России. В 1904 году члены Медицинского совета заслушали доклад академика Д. Д. Ивановского, который, в частности, отметил: «Для проверки имеющихся в литературе данных доктором Таранухиным была проведена работа, в результате которой выяснилось: 1) преципитирующие сыворотки - очень чувствительный реактив на кровь человека; 2) сыворотки - специфичны. Проба Уленгута является очень ценным приобретением в судебной медицине и заслуживает самого широкого распространения... Она должна быть применяема во всех тех случаях, когда требуется определить, принадлежит ли подлежащая исследованию кровь человеку или млекопитающему животному».
В 1929 году, спустя тридцать лет после открытия Чистовича, по предложению главного судебно-медицинского эксперта страны Н. В. Попова реакцию преципитации стали именовать реакцией Чистовича - Уленгута.
Разумеется, сегодня она выполняется иначе, чем в начале века. Этому во многом способствовали исследования отечественных ученых. Среди работ, посвященных изучению реактивности организма иммунизированного животного, особо выделяются исследования советского судебного медика, профессора М. И. Райского, впервые открывшего феномен ревакцинации. Оказалось, что повторные прививки животному одного и того же чужеродного антигена резко повышают насыщенность преципитирующих сывороток антителами. Такие сыворотки для нужд судебно-медицинской экспертизы впервые стали готовить в нашей стране в харьковской лаборатории, руководимой В. Н. Краинской-Игнатовой.
Любопытно, что открытие Райского вышло далеко за пределы судебной медицины. Выдающийся советский иммунолог, академик Академии медицинских наук П. Ф. Здродовский и его последователи доказали, что феномен ревакцинации - явление общебиологическое. В частности, именно оно определило современную практику предохранительных прививок от инфекционных заболеваний.
Большое значение приобрели работы сотрудников Научно-исследовательского института судебной медицины Министерства здравоохранения П. Н. Косякова и Г. П. Трибулева. Они впервые определили тип MN (об этом в следующем разделе) в печени, селезенке и других внутренних органах животных и человека. Здесь же, в институте, детально разработали методику проведения реакции преципитации, которая вошла в официальные инструкции для всей сети судебно-медицинских лабораторий страны. И если до революции эксперты отличали лишь кровь человека от крови животных вообще, то теперь подбор сывороток позволяет проводить куда более тонкие исследования, и не только крови. Например, новые методы дают возможность различать белки животных, расположенных на эволюционной лестнице в непосредственной близости.
...Это случилось несколько лет назад. На опушке леса егери наткнулись на скелет убитого и освежеванного лося. Охота на него, как известно, запрещена, и нарушение запрета строго карается законом. Начали искать виновного. Подозрение пало на колхозника Савченко, работающего в колхозе сторожем. В его доме в деревянной бочке милиционер обнаружил десять килограммов соленого мяса. Допрошенный Савченко сначала утверждал, что это мясо зарезанной им недавно годовалой телки. Но соседи рассказали, что свою телку Савченко зарезал еще в прошлом году и что это мясо кончилось месяца два назад. (В деревне все люди на виду, соседи тем более.) Тогда Савченко изменил показания. Да, признался он, это не мясо телки, но чье - ему неизвестно. Мол, несколько дней назад, обходя колхозные стога сена, в соседнем урочище он увидел группу людей, стоящих вокруг саней. Заметив его, люди разбежались. В санях же Савченко обнаружил много мяса. Не пропадать же - продукт ценный. Он снял с себя рубашку, набрал килограммов двенадцать и принес домой - свиней кормить. На следующий день он опять ходил сторожить сено, но в урочище саней с остатками мяса не обнаружил.
Конечно, никто Савченко не поверил, следствие продолжалось, а судебно-медицинским экспертам тем временем предложили определить, чье мясо найдено в бочке.
В Институте судебной медицины, где проводили экспертизу, сделали вытяжку из каждого куска мяса отдельно (а прислали их двадцать пять) и произвели реакцию преципитации. Кстати, здесь всегда наготове различные преципитирующие сыворотки. Наиболее ходовые - осаждающие белок человека и домашних животных - крупного и мелкого рогатого скота, лошади, свиньи, кошки, собаки, а также птиц.
При необходимости можно дополнить этот набор. Так, кстати, пришлось сделать и в данной экспертизе. Сотрудник института получил разрешение на отстрел животного, кровь которого и дала возможность приготовить необходимый индикатор.
Теперь можно было приступить к анализам. Провели реакцию с сыворотками, взаимодействующими с белком лошади, свиньи, лося и крупного рогатого скота. Говорил ведь Савченко, что в бочке лежало мясо телки, следовало проверить и это. Через три-одиннадцать минут в пробирках, где были вытяжки из исследуемого мяса и сыворотка, осаждающая белок лося, на границе соприкосновения этих жидкостей образовались характерные белые осадки в виде дисков. В остальных пробирках в течение всего срока наблюдения таких осадков не появилось. Это позволило заключить, что мясо, изъятое из бочки Савченко, принадлежит животному семейства оленьих. Это обширное семейство объединяет оленей средней полосы, северного, пятнистого, марала, кабаргу, косулю, лань, изюбра и - лося!
Но это был еще слишком общий ответ. Поэтому врачи продолжали экспертизу, не ограничиваясь исследованием крови. С одиннадцати из двадцати пяти кусков мяса они сняли двадцать один волос. В судебной медицине существуют методы, позволяющие не только различать волосы разных лрдей и отличать волосы человека от волос животных, но и определять, какому животному эти волосы принадлежат. Большой вклад в экспертизу волос внес профессор Московского университета П. А. Минаков.
Волос, как известно, состоит из трех слоев: сердцевины, коркового вещества и кутикулы. У человека сердцевина волоса тонкая, многократно прерывается, клетки ее чрезвычайно мелкие. Волосы животных, наоборот, отличаются толстой, массивной сердцевиной, она тянется непрерывным слоем и, главное, обладает характерной структурой, которая служит основным признаком для установления, какому именно животному принадлежит - исследуемая шерсть.
Корковое вещество волоса человека, напротив, толстое, оно в несколько раз превышает толщину сердцевины и составляет главную массу волоса. Пигмент, придающий волосу тот или иной цвет, располагается, как правило, по периферии коркового вещества. У животных же главную массу волоса составляет сердцевина, вокруг которой в центральной части коркового вещества лежат зерна пигмента.
Ну и, наконец, кутикула - внешняя оболочка. У человека ее образует слой плотно прижатых друг к другу клеток. В волосах животных клетки кутикулы крупнее и отогнуты друг от друга.
Волосы, снятые с кусков мяса, имели строение, свойственное шерсти оленя и лося.
Таким образом, результаты судебно-медицинской экспертизы свидетельствовали о том, что Савченко давал ложные показания и не без основания был заподозрен в отстреле лося.
